Театр — это всегда исследование человеческой природы, но внутри этого исследования живёт еще и история театра как вида искусства со своими именами и событиями. К 100-летию Тетра им Вахтангова подготовлен проект «Театральные параллели. Путешествия в четырёх частях», который завершается спектаклем режиссера Гульназ Балпеисовой «Саломея» по пьесе Оскара Уайльда.
Интересный факт из истории зарубежной драматургии — Оскар Уайльд писал свою пьесу на французском языке специально для великой актрисы Сары Бернар, но история, в которой столкнулись языческий и христианский миры, долгое время находилась под запретом для постановки на сцене. Сейчас в ней можно увидеть и показать для зрителя не только библейских персонажей, а размышление о природе красоты, добродетели и любви.
Для того, чтобы знать, чем закончится спектакль, не обязательно даже читать пьесу, сюжет о том, как был убит Иоанн Креститель, неоднократно получил свое воплощение в истории искусства и культуры. Поэтому для спектакля важно не сколько то, ЧТО происходит на сцене, а КАК именно все произошло.
«Саломея» в первую очередь очень красивый спектакль, в котором много воздуха и свободного пространства. Он балансирует на тонкой грани между заложенной в нём историчностью, но при этом погружает зрителя в атмосферу таинственности и мистицизма, практически сна. А сну позволены несуразности – и потому не надо удивляться тому, что солдат в римском доспехе вдруг неожиданно берет в руки клюшку для гольфа, можно моргнуть – и всё исчезнет.
В этом мире сумерек, таинственных предзнаменований, приведений и вакхальных плясок столкнулись две силы. Пророк, который явился в мир, чтобы провозглашать весть, а не жить. И царевна, рождённая и живущая для того, чтобы властвовать, но при этом всегда оставаться лишь объектом поклонения. Между Марией Бердинских и Денисом Бондаренко сразу возникает связь, и Иоканаан из символа превращается в человека с чувствами, желаниями и любовью не только христианской, а Саломея раскрывается как женщина, ищущая большего, чем имеющиеся у неё красота, поклонение и обожествление.
Внешне образ Саломеи решен через многослойные белые одежды, и в таком виде она больше напоминает даже Богоматерь, чем прихотливую восточную красавицу, изображенную на живописных полотнах. И кульминационный танец семи покрывал, из-за которого создается почти электрическое напряжение между участниками действа в саду тетрарха Иудеи Ирода (Максим Севриновский), решён в целомудренной манере, и тем внезапнее кровавая просьба, которой по сюжету пьесы необходимо быть исполненной. Принцессе не суждено было измениться, слишком уж проник в неё мир плотских желаний, который создал вокруг себя тетрарх со своей супругой (Ольга Тумайкина). Именно образ тетрарха и есть воплощение того самого языческого мира, и тем символичнее, что именно Ирод и боится смерти пророка, предлагая капризной принцессе любые сокровища, будто предчувствуя, как эта история будет рассказываться сквозь века.
Спектакль «Саломея» получился действительно путешествием. В историю театра, в страну, вдохновлявшую Евгения Вахтангова, в собственное подсознание, в котором по Ницше сталкиваются дионисийское и христианское начала, или по Фрейду борются Эрос и Танатос. Всё переплетается для того, чтобы театр оставался живым, красивым и писал новые страницы своей истории.
