В 1999 году Джеффри Хэтчер написал пьесу об актере постшекспировского театра Эдварде Кинастоне, а в 2004-м адаптировал ее для кино Ричарда Эйра Stage beauty (“Красота по-английски” в российском прокате) с Билли Крадапом и Клэр Дэйнс. В прошлом году Евгений Писарев поставил на сцене Театра Олега Табакова спектакль “Кинастон”. И он мог выглядеть точно так же 10, 13 или 18 лет назад – настолько он не производит впечатления современности.
Дело не только в костюмах и музыке, которые время от времени напоминают о перестроечном кино про мушкетеров. История последнего мужчины в женской роли и первой женщины в английском театре могла бы очень актуально прозвучать в свете феминистских трендов: женщины по всему миру отвоевывают все больше места под солнцем, и Россия – не исключение. Однако Писарев даже горячую тему с феминитивами не обыграл. Хотя в фильме это как раз было сделано: “Актриссса” – кривясь, шипит киношный Нэд; театрального же непривычное слово не смущает.
У режиссера мог получиться красивый сюжет про girl power или хотя бы нечто нежное и романтичное о познании себя (как фильм). А вышла не то чтобы женоненавистническая, но презрительная к женщине история, причем рассказанная с позиции патриарха, который много повидал, все об этом вашем театре знает и решительно обо всем имеет авторитетное мнение (“У Шекспира женщины вообще плохо написаны, ему только сумасшедшие хорошо удавались”, “Мы, люди театра, спектакли для развлечения не смотрим”).
Особенно ясно это становится, если посмотреть еще и фильм и последить за тем, в чем Евгений Писарев изменил сюжет. Сделал он это так, что спектакль напоминает карточный домик: из него только что вынули карту, и он балансирует перед падением. Часть сюжетных линий висит в воздухе, герои совершают странные поступки, появляются ниоткуда, уходят в никуда.
В оригинальной истории Маргарет Хьюз, первая актриса – это на самом деле Мария, костюмерша Кинастона. Она давно влюблена в него и знает его роль Дездемоны до мельчайших жестов. Играть в таверну она ускользает тайно и на один ужин с Кинастоном к королю попадает случайно: ее приглашает восхищенный ее игрой театрал Пипс. В спектакле Мария и Маргарет – это разные люди. Марию мило и трогательно играет Евгения Борзых, но зачем ее персонаж сюжету – не совсем понятно. А Маргарет (Анна Чиповская) приходит на ужин уже в статусе актрисы, что очень странно: она ведь нарушает закон! Ее осведомленность о тонкостях игры Кинастона никак не объясняется: просто поклонница. При этом она уже содержанка богача Седли, и в театр девушка попала именно “через постель”.
Впрочем, согласно видению режиссера, это норма. Любовница короля Нелл Гвин в фильме – милая и добрая простушка, здесь – глупая (“Я так артисткой хочу быть, но надо уметь читать!”), похабная и истеричная падшая женщина. На прослушивании она собирается раздеться и притвориться, что дерется с огромной змеей – это всегда срабатывает. Фривольность, которой в фильме много, в спектакле превращается в вульгарность: обнаженная Нелл, которую в кино показывают несколько секунд, добрых минут пять скачет по сцене, время от времени по-цыгански тряся бюстом (нет, в наготе на сцене нет ничего плохого, но только если она художественно обоснована, а не просто чтобы грудь показать). Хозяин театра Беттертон все время собирается в бордель (и чем этот факт обогатил постановку, кроме фразы “бордель лучше, чем театр”?..). Опустившийся Кинастон не просто поет в кабаке, а делает это в накладных старушечьих телесах, выпуская струи из сосков и между ног. И все это изобилие декорировано шутками в стиле “я хочу тебя… спросить”.
У Писарева Маргарет увольняют, и она переходит к Беттертону, преспокойно выходит на сцену в “Отелло”, а потом передумывает играть вообще, но соглашается на один спектакль. Почему она не может сыграть для короля так же, как делала это раньше много раз, а потом спокойно уйти – непонятно. В фильме исполнительница роли Дездемоны у Беттертона беременеет, а нынче вечером в театр собирается прийти король. И единственная свободная актриса, знающая роль, – это Маргарет. В своем театре она играла в “Лире”, не решаясь взяться за “Отелло”, а теперь и вовсе уходит, но ее уговаривают на один раз, чтобы спасти Беттертона.
Зачем все эти преступления против логики – не очень понятно. Разве только для того, чтобы донести мысль о том, что женщины в театре бывают двух типов: бесталанные и умные и бесталанные и глупые: только ленивый не проходится по тому, какая Маргарет плохая актриса. И вообще: “Отменять спектакль из-за бездарной актриски? Только начни – половину театров придется закрывать!”. В общем, все плохо. Но наш герой, конечно, спасет положение – и вовсе не потому, что он чувствует нежность к Маргарет и хочет ей помочь.
В “Кинастоне” вообще нет любви и нежности, кроме безответной – той, что питает Мария. Своеобразная “рокировка” убрала намек на романтику. Здесь Кинастона меняет не любовь, а ненависть. Крадап-Нэд страдает и азартно ищет себя – и делает это вместе с Маргарет. Матвеев-Эдвард в репетицию и сцену убийства вкладывает всю злобу к женщинам, отнявшим у него работу, любовь и жизнь. И делает все сам, как мужчина, которого определяет его дело. Фигура Маргарет здесь носит чисто декоративный характер.
Максим Матвеев – единственное, ради чего стоит потерпеть этот странный спектакль. Для него он сильно похудел в прошлом году, переполошив поклонников. И правильно сделал: он здесь очень пластичный и красивый! Кому-то наверняка покажется, что в первом действии он перебарщивает с жеманностью, но потерянность и страдание у него получаются прекрасно, а в финальной сцене он и вовсе похож на грозное божество. Исключительно своей харизмой он вытягивает эту роль – хоть и талантливого, но грубого и неприятного человека. Впрочем, Маргарет Чиповской – настолько неубедительная дурочка, что сопереживать ей вовсе не получается. А больше всего симпатии вызывает как раз Мария. И это, увы, видимо, и есть месседж режиссера: не суйся, куда не надо, детка. Знай свое место.
