«Люди ходят в театр, чтобы почувствовать себя детьми».
А.С. Кончаловский
Главная сцена театра Моссовета, аншлаг в зале, предвкушение спектакля. Но вопреки ожиданиям на сцену выходят не актеры, а режиссёр постановки – Андрей Кончаловский с небольшой приветственной речью. «Зачем вы пришли сегодня в театр?», – задает он риторический вопрос и тут же сам на него отвечает, – «Мне кажется, люди ходят в театр, чтобы почувствовать себя детьми». «Мы всегда во время постановки Чехова оборачиваемся назад, вглядываемся – вот, блеснёт пенсне Антона Павловича – значит видит, одобряет наш труд», – делится Кончаловский сокровенным со зрителями. С такой речи начался очередной показ спектакля «Дядя Ваня», который уже 15 лет с полными залами идет в театре Моссовета.
В репертуаре театра, помимо этой пьесы, есть еще два произведения Антона Павловича Чехова – «Вишневый сад» и «Три сестры» – и все они поставлены Андреем Кончаловским. Эта трилогия в скором времени, по словам самого режиссёра, дополнится четвертой частью – «Чайкой» и преобразуется в тетралогию.
Но вернемся к «Дяде Ване». Это история о простых людях, неспособных на подвиги или грандиозные свершения. Приезд в усадьбу отставного профессора Серебрякова (Владимир Майзингер) и его жены Елены Андреевны (Наталия Вдовина) переворачивает с ног на голову привычную жизнь других ее обитателей.
Сценическое решение спектакля – помост с установленным на нем деревянным гарнитуром. По бокам от него расположены кресла, скамейки, кровати, на которых актеры ожидают своего «выхода на сцену». Между действиями появляются работники сцены, которые переставляют декорации на глазах у зрителя. Получается некая пародия на съемочный процесс: чтобы начать действовать, герою нужно ступить «в кадр» – подняться по ступенькам на помост.
Но вот помреж дает отмашку, выключается видеоряд с Триумфальной площади, который сопровождает каждую перестановку (и, видимо, сближает «век нынешний» и «век минувший»). Герои постепенно появляются на сцене. Заглавный герой дядя Ваня (Павел Деревянко) неожиданно приобретает гротескные черты, становится неким шутом (что подчёркивает клоунский красный нос в одной из сцен). Неловкий, несколько неуклюжий, разочаровавшийся к 47 годам в своих идеалах – дядя Ваня – пример мелкого бунта «маленького человека». Драматические моменты, особенно в финале пьесы, несмотря на общий образ героя, получились по-своему пронзительными.
Софья Александровна (Юлия Высоцкая) от неустанной работы теряет свою «живость»: одетая в серые лохмотья, с волосами, собранными под такого же цвета косынку, она измотана не только трудом физическим. Соня невзаимно влюблена во врача Астрова (Виталий Кищенко). Высоцкая играет «на разрыв», с криками, слезами и резкими, театральными действиями. Астров же, будто специально не замечая бережно заштопанные для него Сониной рукой носки, влюблен в жену профессора (как и дядя Ваня).
«Русские леса трещат под топором», – говорит Астров в начале пьесы. В процессе его рассказа об истреблении природы перед зрителем на экране демонстрируются фотографии лесов, полей, которые после сменяются бедными крестьянами, заморенными голодом детьми. Но жертва не оправдана – вырубленные земли стоят голыми, после погони за «завтрашним днём» от леса остаются только пни, которые с укоризной смотрят на зрителя с черно-белого снимка.
Так же и в усадьбе Серебрякова – ничего не меняется. Порывы Войницкого восстать против профессора оказались мимолетным миражом, иллюзией независимости. И вот дядя Ваня сидит за бумагами, Соня делает работу, мать Войницкого курит трубку в кресле – бури как и не было. Теперь все пойдет на старый лад, обеды будут не в семь вечера, а в час, «как везде у людей», вновь потечёт жизнь в трудах и заботах на благо старого профессора. Тем пронзительнее монолог Сони на фоне обрубков пеньков, её обещание и надежда: «Мы отдохнём… Мы отдохнём!»
