В преддверии масленичных гуляний, которые пройдут в Никола-Ленивце уже в ближайшие выходные и увенчаются огненным перформансом, мы поговорили с автором идеи 22-метровой «Черной горы» Константином Фоминовым. Как местные жители относятся к гостям фестиваля, чем уникален арт-объект этого года и каков план Б на случай непредвиденных ситуаций – читайте в нашем материале.
В этом году идея арт-объекта для Масленицы принадлежит не приглашённому архитектору или художнику, а вам, местному. С одной стороны, это вполне логично и очевидно – привлекать тех, кто знает это место лучше всех, но сделано это впервые.
Да, идея сделать свой объект-вулкан появилась у меня несколько лет назад. И в прошлом году, когда мы работали над «Четвертой стеной» (арт-объект Масленицы 2023 года. – Прим. ред.) я решил поговорить со своим руководством, поделиться своими мыслями об объекте и возможности принять участие с этим предложением в конкурсе. Возможно, я как-то убедительно это сделал, но Ивану Полисскому и Юле Бычковой понравилось и как я рассказывал, и какой объект выбрал. До этого мы строили мосты, башни, замки, а вот именно какого-то природного объекта – такого, как муравейник или вулкан, – у нас не было. И еще я подумал, что хорошо, когда люди не только молча выполняют свою работу, а еще и принимают в ней активное участие. Мы, конечно, всегда были задействованы, а тут я еще и автором стал.
Да, известно, что Николай Полисский активно привлекал к работе местных жителей. В чем это заключалось?
Вот я начал работать с дядей Колей, когда мне было лет пятнадцать. Он рисовал нам какие-то «коряжки-закоряжки», а мы потом шли по этим рисункам строить. А когда точных чертежей нет, то приходится додумывать и в процессе добавлять что-то от себя. Конечно, мы всегда стараемся максимально придерживаться его рисунков, но из такого материала порой получается что-то совершенно другое. И ему это нравится, он говорит: «Всё, давайте так!». Дяде Коле в целом нравится, когда люди сами что-то предлагают. Он всегда говорит, что нужно думать самим, добавить что-то от себя. Но немножечко.
Раньше ваша задача как начальника службы эксплуатации заключалась, скорее всего, в сдерживании фантазии художников. Теперь вы автор проекта: приходилось ли самому слышать слово «нет»?
Даже если бы мне кто-то и сказал это, то я бы все равно не послушал.
Объект возводят несколько месяцев около 20 человек, каков состав команды?
У меня это уже пятая Масленица. Когда я пришел, у нас был Старший, потом со временем им стал я. Сейчас наша команда состоит из людей, которые работают здесь уже достаточно давно: кто-то 4 года, а кто-то 15–20 лет. Одна группа состоит из 5 строителей, которые занимаются каркасом и отделкой. Вторая – декоративной частью. Это деление произошло как-то само по себе с самого начала, и сейчас они уже без меня знают, кто за что отвечает и что делает.
Но при этом кто-то должен еще отвечать за огонь. В этом году обещают извержение вулкана со сходом огненной лавы. Это даже звучит страшно.
В том году на Масленице были приглашенные профессионалы, которые сами делали смеси, мы были в роли помощников и практически там не участвовали. А до этого, начиная с Моста (Объект «Сжигая Мосты» 2020 года. – Прим. ред.), в поджоге всегда была задействована наша команда. У меня сейчас три человека, которые работают с соляркой, бензином, паклей и отвечают непосредственно за поджог. В этом году стоит задача сделать лаву, и вот мы сейчас экспериментируем над смесью, чтобы все получилось на 99% так, как запланировано, и после нашего разговора продолжим работу над ней.
А как вы прогнозируете процесс сжигания?
Огнем управлять нельзя, но дать ему направление можно.
Но при этом у вас нет возможности провести тест заранее, вы можете только предполагать, как это будет. Есть ли у вас какой-то план Б, если огонь не разожжется или что-то пойдет не так?
Да, мы всегда об этом думаем и готовим какой-то запасной план, но может случиться так, что придется уже на месте импровизировать. Сейчас мы готовим желоба, откуда должна стекать лава, и если она не сработает сверху, то у нас есть длинный пятиметровый факел, который мы подожжем, чтобы огонь пошел уже по этим желобам снизу вверх.
В прошлом году мне на шапку попала искра, и она почти загорелась, рядом был человек из команды, который помог все потушить. Такие ситуации наверняка случаются часто. Как нужно вести себя зрителям и какие ошибки не следует совершать, находясь рядом с объектом?
Все знают, что это большой костер, поэтому искры будут лететь метров на 100, и здесь никто не застрахован от попадания искринки на одежду. Мы советуем стоять за ограждением и не заходить за него.
Для зрителей Масленица заканчивается, когда они уезжают из Никола-Ленивца. Костер при этом продолжает еще гореть. Ваша работа тоже еще продолжается, так как процесс тления наверняка идет очень долго. Сколько по времени огонь горит до полного затухания, что потом вы делаете с остатками?
Смотрите. Сам перформанс – время поджога – проходит за полчаса. В целом где-то минут через 40 он уже горит очень хорошо и полыхает. После этого пик огня –15 минут. В целом пламя длится около 30 минут, итого все занимает полтора часа. Потом всё уже падает-рушится, и это такой большой-большой костер, который горит всю ночь, а наутро начинает тлеть. Иногда бывает, что мы приходим через 3-4 дня, чтобы все разобрать, а там все еще есть угли. Остатки мы собираем в кучу и на месте сжигаем то, что не догорело, а все остальное стараемся утилизировать: сортируем гвозди, шпильки, увозим на металлоприемку, пепел отдаем местным – они на огород себе его применяют. Вот такой у нас происходит порядок.
Я слышала, как вы говорили, что в Никола-Ленивце самый большой огонь. Вы следите за другими похожими мероприятиями?
Да, мне было это интересно. Я искал в интернете, кто где что делает. Но в запросе появлялись только видео, как горят какие-то дома или что-то похожее. Чучела жгут – да, но я не увидел, чтобы строили для этого целые сооружения. Единственное, с чем можно сравнить, так это с фестивалем Burning man в Америке, но там у них другие задачи. А если говорить про большой огонь – ничего похожего не находил.
Люди, приезжая на Масленицу, «Архстояние» или другие фестивали, невольно посещают соседние сёла и деревни. С одной стороны, это имеет положительное влияние, но с другой – пребывание такого огромного количества людей, скорее всего, имеет и свои недостатки. Каково ваше отношение к этому?
Я сейчас зайду издалека. Если окунуться в мою биографию, то до 18 лет я жил в деревне Звизжи, это 3-4 км от Никола-Ленивца, у меня отец до сих пор там живет. Потом меня забрали в армию, я уехал служить на Кавказ, а после вернулся в Калугу и стал работать на заводе Volvo, ездил в командировки в Швецию, а по выходным и в отпуске я работал здесь, не бросая деятельность. В итоге сейчас я живу в городе Кондрове, который находится в 25 км от Никола-Ленивца. И часть моей команды тоже жила раньше в деревне, но переехала в город.
Мы каждый день ездим на работу, и говорить о том, что нам нравится – не нравится, странно. Я вам так скажу: деревня любима не только нами, но уже, получается, и москвичами, и людьми из других городов, и даже из-за границы, значит, это место интересно многим людям. Почему должно быть неприятно от того, что все сюда хотят? Здесь проходят такие большие фестивали, и ты в них принимаешь участие, бываешь бесплатно и имеешь много привилегий, потому что местный. А люди, которые недовольны, – такие всегда найдутся. Кому это в основном не нравится? Тем, кому за 50-60 лет. Им хочется тишины и покоя, но фестивали не длятся 365 дней в году – это определенные дни. Но, скорее всего, таких единицы. Я так глубоко об этом не задумывался никогда, но вроде как ответил на ваш вопрос.
