Создатели называют петербургское культурное пространство “Скороход” альтернативой репертуарному театру. Вместо зала с лепниной – лофт в помещениях бывшей обувной фабрики, вместо буфета – бар, вместо “ветоши и нафталина” – перформативное искусство во всех его проявлениях из разных городов и стран. Логично было ожидать, что Ночь музеев в “Скороходе” будет оригинальным путешествием в совриск. Организаторы не разочаровали и замахнулись на саму ткань реальности: вместе с гостями вечера они отправились на поиски метамодерна.
Теоретики называют метамодерн доминирующей культурной логикой современности. Это не художественное направление, но глобальный процесс колебания между модерном и постмодерном с их категоричностью и множественностью точек зрения, искренностью и иронией – и так далее.
Зачем искать метамодерн?
По словам одного из кураторов Ночи метамодерна, режиссера и актера Владимира Кузнецова, мы живем в момент перехода: он уже произошел, но не зафиксирована его точка. Поэтому очень важно осмыслять то, что происходит: как художникам (потому что многие из них в 2018 году творят в канонах классицизма), так и аудитории. Особенно в России, где знания большинства людей о модерне исчерпываются Хармсом, Малевичем и Кандинским, о постмодерне – Уорхолом и, возможно, Дюшаном. А кто-то даже их за искусство не считает, зато выстаивает многочасовые очереди на Серова.
Главным принципом подбора пунктов программы Кузнецов называет идею поиска. Поиска новых методов и форм и новых способов коммуникации со зрителем, которые помогли бы если не осмыслить метамодерн, то научиться задавать правильные вопросы в этом направлении.
И где его искать?
Самым буквальным воплощением идеи поиска новых способов взаимодействия с аудиторией стал проект Марии Амеленковой Tactus. Это “тактильно-аудио-визуальный эксперимент”, в котором, помимо единственного зрителя, принимают участие десять артистов. Зритель не видит – VR-очки погружают его в иную реальность, но ощущает их прикосновения. Синтез инструментов воздействия рождает уникальный опыт. Насколько проницаемы наши личные границы? Как обмануть органы чувств и насколько сильного художественного эффекта при этом можно добиться? Театр будущего ответит эти вопросы, и создатели Tactus, без сомнения, стоят у истоков важного его направления.
Константин Новиков с арт-объектом “Сущность пластики”, напротив, устремился в прошлое и попытался увязать его с настоящим в некоей квинтэссенции представлений о красоте. Квинтэссенция получилась странной: абстрактная рубенсовская форма, исчерченная метками пластического хирурга. Впрочем, разве красота не относительна? Об этом размышляет Дарья Гамулина в инсталляции “Миф”. Идеальный образ человека – это божество. А что, если бы божества были не антропоморфны? Что бы мы считали красивым в таком случае? Образы альтернативной мифологии в инсталляции раскалывают статую Венеры и приглашают пофантазировать о том, какими категориями мы могли бы мыслить.
Интерактивная инсталляция Марии Опоцкой “Секретики” – это пространство уже личной мифологии. Ценные для себя вещи она разместила под стеклом, скрыв их, как в детстве, под слоем земли. И зовет поиграть – раскрыть чужой секретик, предположить, какие бездны эмоций аккумулируют эти, казалось бы, ничего не значащие вещи: записки, бирки, фотографии, засушенные цветы, украшения, брелоки. Отодвигая ладонями мягкий сыпучий грунт, чувствуешь себя ребенком: поглядываешь, фантазируешь, вспоминаешь свои “сокровища”. Волшебные в своей незначительности артефакты великих историй. Может быть, именно они – то, что делает нас людьми?
От крайней степени индивидуализации к стиранию идентичности движется Кирилл Котешов, который представил в “Скороходе” масштабную инсталляцию “Древо жизни”. На трех стенах в технике, похожей на ту, в какой Леонардо рисовал универсального индивида – человека Возрождения, Котешов изобразил свое видение глобализации, как пластилин сминающей идеальные формы. Является ли стирание идентичности достойной платой за комфорт, и не пора ли сделать шаг назад?
Перформанс “Всё как у людей” от студии перформативного искусства “Сдвиг” устремлен как раз в обратную сторону. Он представляет мир, в котором очень разные личности делят пространство на правах уважения, без принуждения и желания доминировать. Действо продлилось все пять часов и помогло задуматься о том, доступна ли нам такая форма существования, способен ли человек жить, не стремясь соревноваться, побеждать, подавлять, безо лжи, зависти, собственничества.
Своеобразным ответом на этот вопрос стал перформанс Вари Светловой и Владимира Кузнецова “Shakespeare femme museum”. Он поместил в единое пространство пять шекспировских героинь (кто из них кто – предстоит угадать). Пять человек, пять стульев напротив. Зритель опускается на один из стульев, надевает наушники. Далее – молчаливый диалог с персонажем под аудиоряд, растворяющий сюжет Шекспира в реальности: боль и вызов в глазах Джульетты под запись эфира подростков из Псковской области, погибших при штурме дома, в котором они забаррикадировались; слезы и нервная, изломанная пластика леди Макбет под выдержки из разговоров с заключенными женских колоний, осужденными за убийство. Энергетика взаимодействия мощнейшая: от кого-то хотелось сбежать, с кем-то остаться подольше, но визави уже показывал табличку с просьбой уходить.
Лекция-перформанс Игоря Сергеева и того же Владимира Кузнецова “Мертвый заяц” нанизала все истории вечера на воображаемую нитку. Игорь Грабузов (пастор Нокс из “Марии Стюарт”, которому очень идет амплуа то ли пророка, то ли проповедника) иронично и сжато рассказал присутствующим об истории искусства, завернув ее в фантик крайне актуального сегодня сторителлинга и давая задуматься о моде на искренность и обилии вымыслов разного рода и целей вокруг нас.
О тех вымыслах, что мы носим с собой или даже на себе, – медиа-перформанс Марии Опоцкой interFACE. Интерфейсами Мария называет маски, которые мы надеваем на себя и окружающих нас людей, и которые наслаиваются одна на другую с течением времени. В самом существовании интерфейсов нет ничего плохого – они нам нужны для удобства коммуникации и защиты. Но как же трудно вступать в отношения, избавившись от масок (ведь нет гарантии, что твой партнер поступит так же). И как за слоями интерфейсов искать себя? Наверное, искусство – один из способов, ведь, вступая во взаимодействие с ним, мы неизбежно движемся к себе, находя внутри ответы на вопросы, которые оно перед нами ставит. И в помощи этому процессу – главная цель Ночи метамодерна.
Владимир Кузнецов: “Человек вернётся домой, загуглит, кто такой Йозеф Бойс или Терри Райли, задаст себе некие вопросы и в следующий раз пойдет в музей и театр уже с ними. Сейчас искусство чаще всего воспринимается как необходимая доля скуки: отстоять очередь, потерпеть, чтобы рассказать, что ты был там. Или пойти в Александринский театр, выпить коньячку в буфере – такой ритуал культурного человека. Но искусство должно быть чем-то большим, чем просто развлечение”.
