«Я жить устал, я жизнью этой сыт»
У. Шекспир
«Отцы и дети» — это не про противостояние поколений, а про «диалог и поиск общей истины», — говорит режиссёр Семён Серзин на пресс-показе спектакля в Театре Наций. Этот «поиск общей истины» он переносит в период перестройки, в 80-90 годы. Приём «переноса» во времени в театре уже не новый и скорее вызывает не вопрос «можно ли?», а вопрос «как?». В этом случае режиссёр ставил задачу переосмысления эпохи, из которой вышли его современники, через классический тургеневский текст. Как и в эпоху Александра II, перестройка столкнула два поколения между собой в попытках определиться, как и куда двигаться дальше. Эта рефлексия приводит нас в пространство железнодорожной станции, которая становится фоном для истории.
Спектакль открывается манифестом Базарова (Семён Серзин), взятым, правда, не из романа Тургенева, а перенятым от звезды соответствующего периода — Егора Летова.
«Всё, что мы делали в этой жизни — мы ломали любые схемы, мы и сейчас их ломаем, и дальше будем ломать. Пока мы живы…»
Режиссёр предупреждает, что вдохновлялся культовыми фильмами конца 1980-х — «Асса» Сергея Соловьева и «Легко ли быть молодым?» Юриса Подниекса, а также интервью рок-музыкантов Александра Башлачева и Егора Летова. В спектакле все вышеперечисленное смешано с текстом романа: пародия на рок-песни на фоне, прямое цитирование «Ассы» в разговоре Аркадия Кирсанова (Геннадий Блинов) и Кати (Алёны Долголенко). Лейтмотив всего спектакля тоже соответствующий: песня «Умереть молодым» Е. Летова.
Тем неожиданнее и страннее звучит текст романа среди этого антуража перестроечной жизни. А благородная идея Павла Петровича (Виталий Коваленко) «стреляться» и вовсе кажется абсурдной. И все это в контексте 90-х годов. Разрыв между романом и «картинкой» на сцене порождает диссонанс, который как бы приглашает порассуждать на тему оправданности этого «переноса во времени». Можно предложить интерпретацию, что показанное на сцене — это две параллельные истории, происходящие одна в XIX, а другая в XX веке.
Продолжая эту идею, можно вообще отойти от темы времени как такового, условиться, что история «Отцов и детей» вневременная, а потому привязка к определённому периоду не так уж и важна, скорее выступает фоном очередного межпоколенческого конфликта. Тем более, что современный театр — множество условностей.
На сцене— пространство железнодорожной станции, но станцию оно напоминает далеко не всегда. Спор Базарова и Павла Петровича происходит в ресторане, со стены которого смотрят идеалы прошлого: Маркс, Энгельс и Ленин. Базаров заявляет о себе, как о новом революционере, который сможет повести народ в новое будущее, для которого нужно сначала «расчистить место» бесконечным отрицанием. Противостоит ему Павел Петрович, хранитель старых устоев и принципов, защищающий честь искусства и поэзии. Но, как заметил режиссёр, истина в споре не рождается, каждый из них останется при своем мнении и видимое перемирие между этими позициями наступит лишь после дуэли.
Брат Павла, Николай Петрович (Владимир Майзингер), следуя тексту тургеневского произведения, действительно играет на виолончели перед коляской своего младшего сына. При этом, по задумке режиссёра, он ещё и большой фанат Пушкина. «Вы и искусство не признаёте? А как же Пушкин?» — вопрошают старшие Кирсановы. «Пушкин — всё», — ответит Аркадий. Фенечка (Александра Бортич) — образ уставшей, действующей скорее на автопилоте молодой матери, загнанной буквально как белка в колесе: в одной из сцен героиня катает коляску по световому кругу и тоже читает Мите Пушкина:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом…
Самая обаятельная героиня — Анна Одинцова (Ирина Старшенбаум). Ей интересны мысли Базарова, спор с нигилистом ее развлекает. Независимая и сильная, Одинцова ломает представления Евгения о любви, и Базаров, до этого отрицавший это чувство, влюбляется сам — тем интереснее наблюдать изменения в герое. Появление на сцене родителей Базарова (Ольга Лапшина и Борис Каморзин) очень трогательно: искренне любящие свое чадо, они стараются окружить его заботой. Простой стол, скатёрка, вареная картошка — уют деревенского дома. Но Евгению это все чуждо и не нужно, чего не скажешь об Аркадии, который в этой атмосфере чувствует себя вполне комфортно.
Гибель революционера предрешена. Потухшая лампадка на сцене сменятся выкрученной из плафона лампочкой. Евгений погас и ушел со сцены вверх по светящейся лестнице. Другие люди пойдут в новое время, они же будут непримиримо искать новую истину.
