— Прослеживается некоторая взаимосвязь…
— …между шизофренией и театром?
Спектакль «Комната Адлера»
Один из самых заметных примеров осмысления диссоциативного расстройства идентичности в популярной культуре — история Билли Миллигана. Этот человек был первым, кто избежал уголовной ответственности, убедительно доказав, что преступление совершил не он, а одна из его личностей. Премьера театра им. М.Н. Ермоловой «Комната Адлера» пытается исследовать эту же тему, предлагая идею множества «комнат» в сознании человека как образ множества личностей внутри одного разума.
Нет ничего удивительного в том, что билетов на ближайшие показы спектакля уже не осталось: «Комната Адлера» — совместная актёрская работа Евгения Ткачука и Олега Меньшикова. Здесь на одной сцене сошлись не просто два артиста, а два художественных руководителя театров, что по-своему уникальный случай.
Невзирая на зеркальность персонажей относительно друг друга, решающим элементом является контраст. Животная пластика Ткачука в сочетании с ощутимой гравитацией Меньшикова работают идеально, — причём именно «в сочетании». Здесь нет никого, кто был бы «на фоне».
Сценография спектакля выстроена как почти стерильное пространство с беспроигрышным сочетанием цветов: чёрный, белый, красный. Кривые отражения, изменяющие назначение предметы и реагирующий на происходящее на сцене свет – всё это затягивает взгляд. Это минималистичная, чуткая среда, осознающая, что происходит внутри неё. Меняются акценты. Меняется размер и форма деталей. Меняется назначение предметов: обыкновенный стол может стать больничной каталкой или даже чем-то, напоминающим дыбу, а карандаш — ножом. Во время сеанса гипноза само освещение «дышит» в одном ритме с героями и откликающимся на их действия залом.
В то же время у спектакля есть заметная проблема, которая мешает его воспринимать.
Анастасия Букреева, со всей очевидностью, если и консультировалась с профессионалами, то не прислушивалась к их советам. Разумеется, указывать художественному произведению на его антинаучность было бы странно, если бы не одно «но». Поверить в психиатра или пациента в «Комнате Адлера» можно только при условии, что вы способны поверить в физика, не вполне осведомлённого о гравитации.
Для никак не знакомого с медициной вообще и судебной психиатрией в частности зрителя это будет просто очень красивый постмодерн. Сравнить эффект, который производит «Комната Адлера» на хоть раз столкнувшихся с темой психических расстройств людей, можно с эффектом фильма «Сплит» на психиатров или фильма «Багровые реки» на криминалистов. Мощнейший актёрский состав, отличная сценография и со вкусом сделанное музыкальное оформление идут в комплекте с фактическими неточностями, которые ломают логику повествования. Переход между личностями от этого выглядит грубо, а действия врача — непрофессионально.
Немного спасает пьесу, помимо действительно блестящей актёрской игры, разве что ирония и самоирония, в которых спектаклю нельзя отказать. При этом забавно ещё и то, что по количеству смешков в зале в ответ на замечание про нелюбовь к Фрейду можно определить, сколько среди аудитории реально знакомых с психиатрией людей.
В теории саму логику сюжета можно «починить», изменив некоторые детали. Будут ли это делать в последующих показах, учитывая, что это совсем новая пьеса, — вопрос открытый. Так или иначе, чисто с эстетической точки зрения «Комната Адлера» даже с настолько хромым сюжетом великолепна, как всплеск цвета в темноте.
Нюанс в том, что ей в буквальном смысле нужен врач.
