Едва лине каждому из нас в детстве читали заговор на первый молочный зуб. Минимум каждый третий присаживается “на дорожку” перед выходом из дома. Любой человек на улице продолжит считалку о том, что вышел месяц (ёжик, …) из тумана, скажет, где находится смерть Кощеева, и будет точно знать, в какой именно избушке живёт Баба Яга. Нас во многом куда крепче общего языка, политических взглядов или религиозных убеждений роднит именно что-то подобное, страшное, странное, рассказанное ночью у костра или бабушкой перед сном.
Одним словом, сказка.
Идея фестиваля-кочевника “Русская сказка”, по словам его создателей и участников, состоит в том, чтобы ездить с одной общей темой по лесам и весям… то есть, городам и субъектам Российской Федерации, уже на месте объединяя этой темой независимые театральные коллективы. Это не фиксированная точка в пространстве, в которую съезжаются люди со всех концов страны; это реальная возможность заявить о себе тем, кто по разным причинам не может пробиться на театральные площадки Москвы и Санкт-Петербурга. Прелесть всякого мероприятия, в котором участники не стеснены цензурой и не ограничены в выразительных средствах, в удивительной свободе прочтений даже самой обыденной темы, не говоря уже о сказках. И если дневной, рассчитанный на семейный просмотр спектакль “Яга” ещё хоть как-то вписывался в рамки привычного театра, то уже театральный альманах “Сказка сегодня” и уж тем более “театральная бессонница” на заданную тему оказались и интересным опытом, и серьёзным испытанием даже для подготовленного зрителя.
Авторы идеи, коллектив независимого театра “Эскизы в пространстве” и уже хорошо известная московскому и петербургскому зрителю художница и актриса Ксения Орлова, включили в альманах одиннадцать коротких спектаклей, подготовленных специально для проекта. По задумке кураторов “Русской сказки” это должны были быть не столько спектакли, сколько короткие и ёмкие авторские высказывания длиной не более двадцати минут. На первый взгляд может показаться, что такого отрезка времени в рамках театра недостаточно для того, чтобы достойно выразить мысль, но в действительности это не так.
К примеру, творческая лаборатория Aronin Space в свой номер “Бродяги старого света” сумела включить не одну, а две вполне законченных и цельных постмодернистских истории, неожиданно поставленных в абсолютно классической манере. Этот академический подход безо всякого конфликта для восприятия соседствовал с импровизированным сказительством на приёме у режиссёра-психоаналитика (“White White Story” Независимой театральной компании “Барабан”), научным разбором квантового подхода к пониманию времени (“Два веселых гуся” Екатерины Бонадренко и Татьяны Гордеевой) и полиритмической кумулятивной читкой сказки “Петушок задавился” (НТП и Мастерской Маликова), гипнотизирующей своими повторениями паттернов движений и звуков.
Выдержать и воспринять подобную смесь жанров и прочтений – задача, посильная не всем, не говоря уже о том, что физически провести в зрительском кресле пять часов подряд способен не каждый. Но практика показывает: на исходе четвёртого часа, ближе к полуночи, мир видится уже несколько иначе.
Разумеется, сам ЦИМ и его аудиторию сложно по-настоящему удивить, впечатлить или шокировать, но здесь роль сыграли смысловые параллели и сочетания символов. Так, в тонкой иммерсивной истории о двенадцати ликах смерти (“0 км за 3/9 земель” театра All Inclusive) главная героиня чертит мелом круг на сцене, – и в не до конца стёршихся остатках этого же круга в буквальном смысле вызывают дьявола в совершенно хулиганской пьесе “Где сатанисты героином ширяются” театра Алехандро Валенсио. Танец-сказка из одного спектакля становится танцем-убийцей в другом. Кощей Бессмертный беспомощно кашляет кровью – и через двадцать минут перерыва уже в новом произведении загорается алыми глазами из чёрного гроба. Именно за счёт таких деталей все спектакли и перформансы, какими бы разными они ни были, в итоге и собрались в одну схему, одну логичную последовательность, один ритуал.
Возможно, одним из лучших решений фестиваля стал выбор ночного времени для показа самых смелых и сложных вещей наподобие работ легендарного Александра Петлюры, Яны Туминой и Павла Семченко. Опыт просмотра настолько сильных, бьющих по чувствам постановок, как “Дневник колобка” и “Снегурочки не умирают”, где-то на границе сна и яви действительно серьёзно сдвигает восприятие реальности. Это не просто добавляет пережившим и оценившим всю программу зрителям характерного огня в глазах, но и в достаточной степени расширяет сознание, убирая ненужные, пусть и привычные рамки.
Консультантом фестиваля выступал независимый исследовательский проект “Прагмема” под руководством Светланы Борисовны Адоньевой, и здесь речь идёт уже не о культурной, а о научной ценности “Русской сказки”. По итогам разбора хтонического образа СССР и анализа одинаковых по сути сказок о Колобке и Снегурочке как архетипических сюжетов о “недоделанных детях”фестиваль хочется воспринимать уже даже не как театральное событие, а как серьёзную работу в сфере антропологии и фольклористики. По словам одного из кураторов со стороны театра “Эксизы в пространстве”, Дмитрия Мышкина, на стадии черновика названием и темой фестиваля был “Русский хоррор”, но после первого же разговора с фольклористами сомнения в том, что речь будет идти именно о сказках, отпали. Сказки как понятие во многом гораздо шире, глубже, древнее и страшнее, чем жанр хоррора.
“Когда мне попала в руки книга Фернана Броделя про европейские цивилизации, – отметила Светлана Борисовна во время завершавшего фестиваль открытого разговора со зрителями и участниками, – там была метафора, очень помогающая понять, где мы с вами находимся. Он говорил о том, что историческое время имеет разные скорости протекания. Есть очень медленное время, в котором почти не происходит изменений: в него входят рационы, вписанные в ландшафт, способ обработки земли, устройство семьи, способ хоронить и способ рожать. Туда же относятся ритуалы. Чуть более быстрое время – время экономических решений. Ещё более быстрое – политическое время. И если мы с вами сейчас сделаем вертикальный срез, что обнаружим, что культ мёртвых сшивает нас всех, начиная с княгини Ольги и до сегодняшнего дня. И сказочные дела – они лежат вот в этом слое, фактически обеспечивая нам доступ к экзистенциальному опыту”.
Вопрос о том, удастся ли повторить свой успех фестивалю-кочевнику в другом месте или с другой темой, остаётся открытым, как и неизбежные вопросы о его новой точке назначения и о том, какие именно спектакли из его программы можно будет увидеть ещё раз. Но подобный опыт, вне всякого сомнения, объединяет и зрителей, и создателей – не хуже, чем сами сказки, древние и неизменные уже на протяжении многих веков.
