В этом сезоне «Июльансамбль» стал резидентом Театра Практика. Это еще одна мастерская школы-студии МХАТ, которая после выпуска переросла в самостоятельный театральный коллектив. И первая премьера по пьесе драматурга Текле Кавтарадзе «Несколько разговоров о (Христе)» прошла совсем недавно. Эта работа оказалась для актеров непростой. У них забрали самый главный инструмент – речь. А зачем это было сделано и как пришлось работать в новых обстоятельствах – мы спросили у режиссера спектакля Тадаса Монтримаса и хореографа Марии Сиукаевой.
Тадас, как так вышло, что литовский режиссер, работающий в Бурятии, приехал в Москву ставить спектакль в Театр Практика?
Тадас Монтримас: Меня позвал Виктор Анатольевич Рыжаков, мой мастер, у которого я учился в магистратуре Школы-студии МХАТ. Он предложил сделать спектакль для «Июльансамбля». Так и началась работа.
Репетиция спектакля
У вас уже есть постановка по пьесе «Несколько разговоров о (Христе)». Что вас в этом произведении так привлекает, раз вы решили обратиться к нему вновь, несколько лет спустя? Что-то осталось недосказанным?
Т.М: Да, наверное, так и есть. В Литовском национальном драматическом театре была больше лабораторная работа. Сейчас прошло какое-то время, и я понял, что сам изменился. От этого меняется отношение и к тексту. Много чего было не сказано, и сейчас я совершенно в другом ключе решил вернуться к этому материалу. Я понимал, что работаю с очень трудоспособной командой, с молодыми ребятами, которые сильнее и физически, и духовно. С ними можно сделать что-то реально интересное.
Мария, а как вы попали в проект?
Мария Сиукаева: Тадас увидел одну мою работу в Бурятии и пригласил.
Репетиция спектакля
Вы сразу определились с актерами? Тадас, ведь с «Июльансамблем» вы знакомы еще со времен учебы у Виктора Рыжакова.
Т.М: Я их знал не очень хорошо, но мы действительно параллельно учились. Я уже плюс-минус понимал, кто как двигается, знал их возможности.
В чем специфика постановки драматического спектакля, когда к режиссеру как соавтор подключается хореограф? Никто не тянет одеяло на себя?
М.С: Нет, это командная работа. Есть, конечно, небольшие столкновения, потому что я больше чувствую телом, а Тадас лучше знаком с режиссурой. Но я прислушиваюсь к нему.
Т.М: В спектакле два языка: вербальный и телесный. Лично мне было интересно поработать с физическим театром. Потому что мы искали что-то более глубокое, чем заложено в обычных фразах. Когда мы говорим «привет», имеется в виду что-то большее, чем просто слово.
М.С: Там есть моменты, когда человек говорит, но в основном актеры работают только с телом, а речь мы слышим в записи. Текст служит музыкальным полотном. Мы его не иллюстрируем, а вкладываем еще свой смысл.
Сколько длилась работа над спектаклем?
Т.М: Первый раз я с актерами прочитал пьесу 20 августа. В общей сложности 1,5 месяца.
Как вы считаете: вопросы, которые встают перед героями пьесы, свойственны только сегодняшней молодежи?
М.С: Нет, это было всегда. Когда человек занимается каким-то самокопанием, смотрит в пол и не поднимает глаз, чтобы увидеть то, что происходит вокруг.
Но, как мне кажется, поколение наших родителей, бабушек не были заняты самоопределением или поиском своего места в обществе.
М.С: Да, в Советском Союзе было все иначе…
Т.М: Там всё было понятнее.
М.С: Наверное, это все-таки больше относится к моему поколению. Тем, кто родился после 91 года.
Каждому герою в жизни чего-то не хватает, что-то у него не так. Вы говорили, что главным в спектакле команда считает поиск источника этой боли. Как, по-вашему, вы его нашли? Откуда он берется?
Т.М: Да, это был взгляд в себя, исходная позиция, чтобы понять, почему всё происходит именно так.
М.С: Я не думаю, что это будет какой-то конкретный ответ. Мы даем набор образов, и каждый человек видит то, что видит. Хуже всего пытаться…
Т.М: …Ответить точно.
М.С: Да. В нашем мире ничего нельзя утверждать конкретно. Ты можешь дать какую-то вариативность, и каждый сам определит, что ему ближе, а может, кому-то ничего не подойдет, и это тоже неплохо.
Тадас, вы уже ставили спектакли на библейские сюжеты, в «Нескольких разговорах о» тоже присутствует тема веры, которую герои ищут. Создается впечатление, что вы каждый раз вместе с ними в поиске какой-то истины.
Т.М: Нет, это случайно получается. Я думаю, что мне просто интересна эта тема. Не буквально религия, а именно…
М.С: Доверие?
Т.М: Скорее рассматривать человека как нечто большее, чем мясо, кровь и кости.
М.С: А мне кажется, сейчас очень сильна проблема доверия людей друг другу.
И одиночества….
М.С: Да, а мы как раз сами себя в это одиночество загоняем своим недоверием, мы не подпускаем к себе людей зачастую, потому что боимся, что сделают больно.
Мне кажется, это проблема сегодняшнего времени – то, что нас много, а ….
Т.М: ….Поговорить не с кем.
М.С: А правда ли не с кем, или это твоя личная проблема? И ты просто не подпускаешь этих людей.
Т.М: Я сейчас думаю, что реально бывают такие ситуации, когда встретился с кем-то, болтали-болтали, а вроде и не поговорили.
М.С: Можно посмотреть на реакцию людей на улице, когда кто-то подойдет спросить, как куда-то пройти, кто-то мимо пройдет и не остановится. Всем немножко плевать, а может, просто боятся… У каждого свои причины. Даже вчера ко мне подошел мужчина и спросил…
Т.М: Как живешь? (улыбается)
М.С: Нет. Как куда-то пройти, я сказала: «Я не знаю». Он постоял, потом сказал: «Можно узнать, как вас зовут?». И я почему-то сразу так: «Нет». Почему нет? Это же так просто – представиться. Мне кажется, нужно все-таки постараться быть более открытым.
Может, это проблема крупных мегаполисов. У вас есть опыт работы в Бурятии, там более открытые люди?
Т.М: Я бы сказал – да, менее осторожные, чем в Москве.
М.С: Там совсем другая культура. Но я, работая там, сталкивалась с другими проблемами.
А какие сложности у вас были здесь?
М.С: Они возникли, когда у артистов забрали их основной инструмент. Они не говорят. Им пришлось освоить другой язык, непривычный для себя. Ребятам казалось, что они выглядят странно, что они «корявые», что из этого ничего не получится. Просто нужно было время, и все.
Т.М: Нам не пришлось никого отдельно убеждать. Мы попробовали маленькие кусочки, поняли, как это работает, и начали создавать эти физические этюды.
М.С: Мы сразу решили, что нужно было идти от тела исполнителя, от его возможностей.
При таком плотном репетиционном графике успеваете следить за тем, что делают коллеги?
М.С: Конечно.
Т.М: Когда я ставлю спектакль, то стараюсь не смотреть – не хочется, честно говоря. Но приехав в Москву, я сходил на ряд спектаклей, чтобы посмотреть, что происходит вокруг.
