Всего один день, 27 мая, уличный театр из Испании Kamchatka покажет завершающую часть своей знаменитой трилогии, которая так и называется – «Kamchatka». Мы поговорили с одним из продюсеров гастролей театра в Москве, Полиной Михайловой, и выяснили, почему первую часть трилогии к нам привозят последней, с какими трудностями они столкнулись при организации и почему в этом году на спектакль не нужно покупать билеты.
Когда слышишь название Kamchatka, то возникают ассоциации с полуостровом России, а не с театральной труппой из Испании.
Это действительно театр из Барселоны. Идея названия в том, что в Европе мало кто знает, что такое Камчатка – для них это просто очень далекое место на краю карты. Поэтому они выбрали это слово – без уточнения какой-то исторической или временной привязки.
Это еще и уличный театр…
Да. Режиссёр Андриан Шварцтайн делал воркшопы на тему уличного театра, один из них был посвящен теме миграции. Эта работа стала настолько судьбоносной для всех его участников, что они, встретившись 10 лет назад, не расстаются до сих пор. Из этого вырос сам театр и первый спектакль «Kamchatka», который мы привозим в этом году. Он был настолько сильным и успешным, что они продолжили работу на эту тему, и так появились следующие спектакли–«Fugit» («Побег»)и «Habitaculum» («Убежище»), которые мы привозили в прошлом и позапрошлом году. Но в Москве получилась такая странная история, что мы нарушили хронологию: спектакли показаны в обратном порядке – от последнего к первому.
«Fugit», Москва 2016г
Вы вместе с Дарьей Шадриной занимаетесь уже 3 года этим проектом, а как узнали о нем?
Это была любовь с первого взгляда, и она случилась у Даши. Она их встретила на испанском фестивале Fira tarrega, где посмотрела спектакль «Fugit». И он настолько ей запал в душу, что она захотела сделать это и в России. Она рассказала мне, и я тоже поверила сразу в этот проект, хотя на тот момент не видела их в живую.
А вы следите за их гастролями в других странах, перенимаете опыт или, наоборот, видите какие-то организационные ошибки?
Да, конечно, мы смотрим. И ездили с ними на другие фестивали, тоже смотрели, как они выступали. Например, в прошедшем году мы были в Голландии на фестивале в Утрехте, где они участвовали со спектаклем «Fugit», это была новая версия с барочной музыкой. Они приглашают внутрь спектакля музыкантов с аутентичными инструментами, это очень красиво. Но чаще всего, если не сказать “всегда”, Kamchatka выступает в рамках каких-то фестивалей. У нас такого фестиваля, который готов их взять, нет. Поэтому мы делаем это с Дашей вдвоём, без всякой организации за спиной, и это, конечно, уникальный опыт для нас и для «Камчатки».
«Fugit», Москва 2016
Сложно ли сейчас привезти западную театральную компанию в Россию?
Как ни странно, мы столкнулись с большой проблемой, в самом, как оно сначала казалось, простом моменте – при оформлении виз. Нам отказали в культурных визах, стояла нервная обстановка. Если раньше это был процесс автоматический, то здесь на пустом месте у нас возникли некоторые бюрократические сложности, но в целом всё закончилось хорошо. Большую поддержку нам оказал Институт Сервантеса, спасибо им.
Чем спектакль «Kamchatka» отличается от предыдущих частей?
«Fugit» имел более жёсткую структуру, это был спектакль site-specific. Кроме улицы были задействованы помещения, заранее определённые локации. Артисты делили всех зрителей на 3 группы, и каждая из них шла своим маршрутом, которые не повторялись. То есть зрители из одной группы не видели того, что показывалось другим. Тем не менее сцены спектакля, разыгранные в специальных местах, были одинаковы для всех. Это был промеренный с секундомером маршрут, потому что зрители периодически встречались, снова расходились. В этом году это полностью спектакль-променад. То есть абсолютно уличная история без декораций и специальных мест, полностью импровизационный спектакль. Они импровизируют от ситуации и от зрителей, которые пришли на спектакль, и сами никогда не могут сказать, где он начнётся, где закончится и каков будет его маршрут.
«Habitaculum», Москва 2017
У нас люди достаточно закрытые, не все готовы к взаимодействию с артистами.
Это, конечно, задача Kamchatka – они умеют работать с этим, у них десятилетний опыт сопротивления. Конечно, в Европе такого меньше, чем у нас, но они работали даже в Индии, в Японии, где совсем другие представления о дистанции между людьми. В этом их магия, что они умеют так смотреть в глаза, прикасаться и объяснять, что хотят, что люди начинают им доверять. Мне кажется, в этом задача этого спектакля – говорить о душевном тепле между людьми, о том, что надо верить, доверять свою жизнь человеку, который рядом, и это им удаётся, в этом суть их театра.
Не возникает проблем из-за языкового барьера?
Нет, они работают без языка. Это их принципиальная позиция, что их герои всегда молчат. В общем, им всё равно, на каком языке говорят люди, всё равно мы все испытываем одни и теже эмоции и страхи.
«Habitaculum», Москва 2017
В прошлом году вы для «Habitaculum» собирали реквизит, набирали волонтёров. В этом действительно была необходимость, или это часть шоу?
В принципе, конечно, получилось и то, и другое. Но в этом, на самом деле, была необходимость, потому что «Habitaculum», который мы построили в Москве, оказался самым большим домом за историю театра Kamchatka. Такого большого здания у них не было ни в одном городе. Нам действительно нужно было очень много предметов, чтобы сделать из этого места убежище. Мы брали часть вещей в музее. Конечно, очень многое нашли волонтёры – по бабушкам, дачам, квартирам. Поэтому помощь была абсолютно необходима, мы очень ценим наших волонтёров, нам очень помогали люди. Это были те, кто уже их видел, и те, кто ещё ничего о них не знал. То есть все, кто работает в нашем проекте, кто к нам приходит, – это те, кто чувствует связь с этим театром.
В этот раз волонтёров не привлекаете?
Привлекаем, нов этом году будет больше административной работы и помощи на площадке,потому что всё, что нужно для спектакля, артисты привезут с собой в своих чемоданах.
А сколько времени надо, чтобы подготовить такой спектакль?
«Habitaculum» мы строили 10 дней. В два прошлых раза Kamchatka приезжала на технический визит за несколько месяцев, они выбирали площадку из нескольких, которые мы им предлагали. Они её фотографировали, делали на ней схемы, пометки, где что будет стоять, потом уезжали обратно в Барселону. Затем надо приехать за 10 дней до спектакля, чтобы строить убежище. У нас были волонтёры, которые помогали актерам, в прямом смысле строившим свой дом, в этом деле – так сказать, мужскую помощь оказывали, но и сами актёры.
А сейчас?
В этом спектакле у них нет специальной подготовки – придут с утра и посмотрят. Они получили от нас схему парка, всё это заранее анализируют, что-то придумают. Но там больше интересны ситуации, которые будут с ними случаться, со зрителями вокруг, с велосипедистом, мамой с коляской и так далее. Это всё будет сразу включено в ткань спектакля.
«Habitaculum», Москва 2017
А почему только один день?
В этом нет никакой идеологии, это связано с финансовыми и административными трудностями. Будет 2 спектакля за один день, кроме того, мы проведём открытую встречу с актёрами, на которую мы тоже всех приглашаем. С утра они расскажут о своем театре и ответят на вопросы.
Вы всегда скрываете место проведения до последнего.
Это просьба театра, они так делают всегда. Это часть нашей коммуникации, заранее не разглашается место и время спектакля, зрителям это сообщается в последний момент.
«Habitaculum», Москва 2017
В прошлом году билеты продавали, а в этом году только бесплатная регистрация с возможностью внести пожертвования.
Да, а можно было не вносить. Это, опять же, правило Kamchatka, его не мы придумали. Так происходит во всех странах. Смысл в том, что этот театр полностью открытый, импровизационный. Мы не знаем, где он начнётся, как он пойдёт, как они будут себя вести, что именно делать. Поэтому они считают, что на этот спектакль продавать билеты не нужно, любой человек может к нему присоединиться, следовать с ними от начала до конца или уйти раньше – кому как будет комфортно.
При этом я видела, что регистрация уже закрыта.
Да, у нас зарегистрировалось 300 человек сразу.
На каждый показ?
Да. И мы просто ее закрыли, чтобы не было дикого наплыва людей. Но и даже те, кто просто пришёл в парк погулять в этот день, станут невольными свидетелями этого спектакля. Парк не будет закрыт или огорожен.
С тех пор, как уличный театр Kamchatka первый раз к нам приехал, прошло уже три года, за это время тема миграции только обострилась во всем мире.
Это правда, да.
Но они не производят впечатления тех мигрантов, которых мы видим у себя на улице, с какими сейчас сталкивается Европа.
Может быть, для нас это так, но они стараются всегда подчёркивать, что не имеют в виду кого-то конкретного. То есть кто-то считает, что этот спектакль про евреев Второй Мировой войны, другим кажется, что это про современных мигрантов. Они стараются говорить об этой теме абстрактно, не уточняя, из какой страны или по каким причинам они мигранты. То есть их персонажи – это люди, по какой-то причине покинувшие свой дом. И они ищут новой жизни в новом месте и проверяют это наше новое место на прочность, будем ли мы готовы открыть своё сердце и душу.
Это последний спектакль трилогии. А что дальше, планы есть?
Планы есть, да. Но им очень сложно сделать и выпустить новый спектакль, потому что на это нужно очень много времени. У них такой интересный театр, где настоящая демократия. То есть у них нет директивного режиссёра, который говорим, что делать. Когда они придумывают что-то, то обсуждают это коллективно. И если они все согласны работать надо этой темой, то начинают это делать. Эта работа невероятно длительная, очень сложно со всеми договориться. И они всё время на гастролях в разных частях мира.К тому же у них нет какого-то источника финансирования, который бы просто дал им денег на то, чтобы они сидели и 2 или 6 месяцев придумывали новый спектакль. Поэтому такой процесс очень длительный. Но мы, конечно, это обсуждали с ними: может быть, сделать что-то специально для Москвы.
