“Макбет.Кино” (Театр им Ленсовета) – один из тех спектаклей, которые опасно советовать. Во-первых, потому что он длится больше пяти часов. А во-вторых, из-за жесткой эстетики, приправленной любимыми приемами Бутусова (как-то: громкая музыка, некомфортный свет, бесконечно тянущиеся сцены). Впрочем, смотреть его безусловно стоит, потому что равнодушными зрителей он не оставляет: это либо категорическое неприятие, либо настоящая любовь. Такая, что и пять, и шесть раз пересмотришь – и не надоест.
Первое правило техники безопасности при посещении этого спектакля – перечитать пьесу. Ощущения тех, кто первоисточником пренебрег, сопоставимы с внезапным попаданием в открытый космос. Специфика текста такова, что если вы и помните основную интригу, то кто такие Макдуф и Дональбэйн и зачем они сюжету – уже вряд ли. А коварный Бутусов все только усложняет, по обыкновению переставляя отрывки местами, дублируя их, жонглируя мужскими персонажами и меняя актеров от действия к действию. Впрочем, здесь этот его фокус имеет особый смысл: стертость лиц и взаимозаменяемость мужчин подчеркивают фигуру леди Макбет. Лаура Пицхелаури в этой роли сияет, как бриллиант в короне.
Хрупкая, пластичная, сексуальная, с легкой хрипотцой в голосе, она – классическая роковая женщина криминальных драм, a Dame to kill for. И эта ее гибельность – мостик, перекинутый из шотландского средневековья в современность. В сочетании с саундтреком, сценкой у кулера, покрышками, оставшимися то ли от бунтов, то ли от подстроенных автокатастроф, мелкими деталями вроде мобильников, портретами звезд гангстерских детективов (Алена Делона, например), она рождает мощный лейтмотив: во все времена война – и шире – нестабильность, когда вчера обласканный Кавдорский тан сегодня может быть назван изменником и убит, открывает широкие возможности для смелых и решительных. Главное, поймать счастливый случай. Вон и Делон в кино попал чисто случайно.
Макбеты тоже попали в кино случайно – и, забывшись, наворотили таких дел… По духу и стилю этот спектакль действительно ближе не к театру, а к кино, в том плане, что последнеекуда более жизненно. И если театральные леди Макбет после спектакля снимают грим и едут домой, то эта, киношная, продолжает вечную жизнь в причудливом сращении реальности и пленки.
Несмотря на явную актуальность, постановка все же не поднимается до драматических высот, например, “Бега”. А все потому, что во главу угла здесь поставлена эстетика. Она настолько хулиганская – яркая, гремящая, кровавая, балансирующая на грани пошлости (чего стоят одни только красные пуанты), – что сама по себе является высказыванием. Она и манифест, и квинтэссенция циничной эпохи передела сфер влияния. Она ориентирована на чувственное восприятие, поэтому благодарный зритель почувствует себя ослепленным, оглушенным, закруженным ее неистовой энергией, ее совершенством, которое осмыслить не получается, – слишком оно огромное.
Отсюда – второе правило техники безопасности при просмотре спектакля. Не спрашивайте себя: “Что происходит?”. Спрашивайте: “Что я чувствую по поводу происходящего?”
