В корпусе Третьяковской галереи на Кадашевской набережной 17 июня открылась выставка Ильи Машкова, одного из основателей объединения «Бубновый валет» и ярчайшего колориста XX века. До 26 октября у нас впервые есть возможность посмотреть его работы в таком объёме.
Выставка устроена хронологически, и если следовать маршруту кураторов, впечатление будет парадоксальным. Если обычно художники идут от классики к авангарду, то Машков, как своего рода Бенджамин Баттон колористики, движется ровно наоборот — от более ярких, новаторских и выразительных решений к более сдержанным палитрам.
В 1908 году он путешествует по Европе, вдохновляется фовизмом и современным французским искусством и сразу же начинает экспериментировать в своих работах. В 1910 году его отчисляют из Московского училища живописи, ваяния и зодчества, официально — за то, что не оплатил учебу, по воспоминаниям самого Машкова — «за новаторство в живописи», и за этим следуют авангардные выставки по всей России.
Нас встречают работы именно раннего периода — яркие, сочные, нахальные, в свое время отхлёстанные критиками за эпатажность. Они буквально хватают вас за ворот и тащат вглубь выставки. Каждая из этих картин нарушает правила живописи начала века: нельзя так строить композицию, нельзя обводить фигуры, нельзя сочетать столь дерзкие цвета. Машков отвечает молниеносным: «можно и буду!». Любая из этих картин может быть готовой колористической основной для коллекции Дриса Ван Нотена.
Нельзя не остановиться перед его женщинами или натюрмортами, — далекие от реализма, они тем не менее телесны, полны живой бурлящей энергии цвета и формы. Пожалуй, в натюрмортах это ощущение жизни и цвета, за которое Машкова называют «русским Сезанном», сохраняется на протяжении всей творческой жизни художника. Когда мы смотрим на лоснящихся жиром рыбин, разделанное мясо, бесконечные пухлые буханки хлеба, возникает физическое, почти настоящее ощущение голода, толпой обступают гастрономические воспоминания: мягкая белая булка, тонкая хрустящая корочка, холодное молоко.
Возможно, именно эта физиологичность позволила Машкову адаптироваться к дальнейшим изменениям государственного курса в отношении искусства. Он поддерживает следующие друг за другом революции, рисует агитационные материалы, становится одним из организаторов Профессионального союза художников и преподает в ВХУТЕМАС. Сквозь историю он пробует разные подходы, чтобы выразить живое чувство.
Смотря на невероятные «Советские хлеба», чувствуешь себя обескураженным. Что это — агитплакат, икона, китч? Всё везде и сразу, не зря же ещё с детства он любил копировать лубочные картинки, вдохновлялся средневековьем и ренессансом. Как на это смотреть? Куда это поставить? Пожалуй, хорошо бы было разместить их в музее В.И. Ленина в Горках, идеально бы — напротив композиции с первым компьютером Apple в СССР.
С пионерами и деятелями советского труда как-то попроще, потому что они привычнее глазу, это своего рода «визуальный канцелярит», хотя временами и прорвётся лиловый блик в лице или шальное яркое пятно, удалая ваза на заднем фоне. Еще проще — с пейзажами, потому что они всегда хороши. Их можно смотреть в первых залах, их можно смотреть сквозь всю выставку, и везде это действительно прекрасные пейзажи в импрессионистском духе, современному взгляду на это смотреть легко и приятно.
В конце выставки мы остаемся один на один с неброскими, детальными натюрмортами, написанными мелкими мазками, со строгими портретами участников Великой Отечественной войны, и здесь есть мастерство, но здесь нет той удалой, выкипающей из краёв энергии, которая буквально подбрасывает в первом зале. Невольно хочется прикоснуться к ней ещё раз — обязательно это сделайте, пройдитесь по выставке ещё раз, до самого начала. Оно того стоит.
Автор Дина Кравченко
«Люблю смотреть на искусство, когда искусство смотрит в ответ. Марафонец музеев и выставок».
