Вокалист, сонграйтер и продюсер проекта «Звук Света» Дмитрий Лобов рассказал о том, как велась работа над музыкальным альбомом при участии оркестра, и почему их музыка такая кинематографичная и многозвучная.
Группа «Звук Света» — музыкальный проект из Санкт-Петербурга, чья музыка представляет собой синтез рока, симфоничности и особой эстетики на концертах. Группа является победителем премии KudaGo в номинации «Лучшая шоу-программа» 2020 года и любимым гостем на сцене среди петербуржцев и поклонников из других городов.
Привет! Поздравляем с выходом вашего дебютного альбома «Звук Света». Что для вас значит этот альбом, как долго вы вели работу над ним?
Добрый день! Да, альбом для нас очень важен, ведь это дебютный альбом проекта. Хотя в «Звуке Света» собраны опытные музыканты, и у всех за плечами есть как совместные, так и отдельные работы и альбомы, все же это первый большой релиз. Он сразу масштабный и симфонический. Мы писали его, начиная с 2023 года, если я не ошибаюсь. Да, почти два года! Точнее это время шла работа по началу записи и непосредственно к выходу, то есть фактически от начала работ до выхода прошло два года.
Это большой срок, но это было связано с тем, что не все этапы записи пошли по плану. Кроме того происходила смена музыкантов, мы долго ждали сведения, долго думали, на каком лейбле выходить. Поэтому физически всё было готово уже сильно заранее, но какое-то время ещё ушло на административные вопросы, связанные с выпуском музыки.
Альбом имеет уникальное симфо-рок звучание. Что вас вдохновило на запись таких песен? Как велась работа с оркестром?
Вдохновение — штука очень интимная. Разные песни были продиктованы разными обстоятельствами в разные моменты жизни.
На альбоме собран материал разных периодов творчества из предыдущих проектов. Поэтому симфоническое звучание обосновано единой концепцией: эта музыка настолько многослойна, а аранжировки требовали такой широты и богатства, что оркестр стал самым логичным и давно желанным шагом. Это очень выразительный инструмент, а музыка буквально просила его — поэтому рояль, барабаны, бас, флейта, балалайка и вокал создают тот самый богатый микс, который, на мой взгляд, идеально подходит этой музыке.
Работа с оркестром велась — и да, с точки зрения масштаба это звучит страшно и экзотично. Но по сути это такая же работа в связке с музыкантами, просто с поправкой на большой состав. Он требует чётких партитур, хорошей организации процесса и продуманной технической стороны записи, поскольку запись оркестра — не самая простая история. Поэтому мы и выбрали Поэтому мы и оказались на «Мосфильме», чтобы это всё было на высшем уровне.
В ходе записи материала вы сотрудничали с такими известными площадками, как «Мосфильм» и Amadeus. Как это случилось?
Как я уже начал говорить, на «Мосфильм» мы приехали осознанно, поскольку нам нужно было записывать оркестр. Мы понимали, что в России не так много мест и студий, в том числе людей на этих студиях, которые могут сделать эту запись на высоком уровне так, чтобы к этому не было вопросов, именно поэтому мы писали на Мосфильме.
В Питере на «Добролёте» мы писали барабаны и бас гитару почти ко всем песням. На студии Amadeus records, которая находится в старом помещении Добролёта (это помещение проектировал Филип Ньюэлл, один из крутейших акустиков двадцатого века), писали рояль, флейту, вокал, балалайку, то есть тоже довольно существенную часть микса. Да, два города и три студии.
В интернете в рецензиях слушатели отмечают, что песни из альбома ассоциируются с театром и кинематографом. Что вы думаете про эти ассоциации и видите ли свою музыку в будущем в театре или в кино?
Действительно часто слышу либо сравнение с мюзиклами, либо отсылки к кино. Скажем так, музыка действительно масштабная по звучанию, за счёт оркестра — особенно. Некоторые композиции ещё и по тематике такие. Кому-то наши треки могут показаться эпическими благодаря оркестру и аранжировке.
Честно говоря, вполне себе представляю некоторые композиции в кино. Для меня это было бы интересным опытом, потому я совершенно не открещиваюсь от предложений интересных режиссёров (и они уже есть). От молодых режиссёров мы уже получаем предложения и идеи. С радостью готовы поработать как со старой, так и с новой музыкой.
Что касается частых отсылок к мюзиклам — мне кажется, люди стали отвыкать от сюжетной лирики. Когда в тексте песни появляется драматургия, почему-то многим сразу кажется, что это какая-то большая форма. Но на самом деле это просто форма написания песен, друг с другом по смыслу это никак не связано в альбоме.
Возможно, это связано с тем, что конкретика из российской музыки во многих случаях немножко ушла. Жанры, которые раньше в поэтическом смысле требовали глубокой смысловой нагрузки, теперь стали более лёгкими и поверхностными. Музыка превратилась скорее в генератор настроения, чем смыслов.
Здесь я не претендую на мессианские идеи — просто предполагаю, что некая объёмность и смысловая нагрузка в наших текстах может людей втаскивать в ощущение театральности, что тоже неплохо.
Какие новые музыкальные эксперименты и премьеры ожидаются для слушателя в этом году?
В этом году, выпустив сейчас этот альбом, мы бросаемся в новый материал. Накопилось уже кое-что готовое, а что-то мы сейчас будем допиливать. Это будет совершенно другая история!
Мы постараемся, чтобы в этом году выходили песни, которые мы только начали играть на концертах. Они ещё нигде не записаны, и их надо выпустить, пока они нам самим не надоели и не потеряли определённую остроту, а также совершенно новую музыку.
Я думаю, что в следующий альбом войдут композиции, которые мы ещё не дописали — свежие и острые для нас. Будут дуэты с разными артистами, в том числе известными на нашей сцене. Планов много — будем удивлять!
Основная часть ваших выступлений проходит в Питере. Какой он — петербургский слушатель?
Да, мы чаще выступали в Питере. В этом году уже планируем прокатиться по России более активно, не только в Москву. Петербургский слушатель избалованный, такой нордический, спокойный, требовательный. Иногда кажется, что он очень внимательный, и добиться его одобрения как будто бы непросто. Потом же, под конец концерта, когда петербургский слушатель понимает, что скоро всё закончится, всю свою накопленную энергию он начинает выплёскивать в последних песнях. Это всегда очень приятно и невероятно энергично.
Мы любим играть для Петербурга, это наша родная аудитория, и мы очень её ценим, понимая, насколько она бывает разборчива. Хотя в этом смысле москвичи тоже нас поражают. Вообще грех жаловаться, наш слушатель многогранный: это люди одновременно и роковые, и академические, то есть эту музыку слушают очень по-разному. Иногда это по ощущениям рок-концерт, а иногда мне кажется, что я играю в филармонии.
Какие новые концерты и в каких городах ожидаются в ближайшее время?
Скоро мы должны доехать до Екатеринбурга с фестивалем, нас пригласили. Сейчас мы планируем небольшой мини-тур, который будет летом и осенью. В текущий момент точно запланированы концерты в Петербурге, Москве и Екатеринбурге, другие города я буду готов назвать чуть позже.
Какие музыкальные работы вас в последнее время вдохновили, и что в дополнение к своему релизу посоветуете послушать?
Я открыл для себя музыку, которую вроде бы знал, но всегда слышал только в контексте фильма — саундтрек Питера Гэбриела к «Последнему искушению Христа» Мартина Скорсезе. Когда я купил пластинку и впервые послушал эту музыку отдельно от киноленты, я был так поражен, что моя жизнь разделилась на «до и после». Это невероятная музыка, которая словесным описаниям может быть и поддаётся, но в данном случае я просто предлагаю послушать её.
