В любом субъекте России есть промышленная зона. Некоторые города являются ею целиком. Это пространство, занимающее огромную территорию и затрагивающее больший процент населения нашей страны. Мало тех, кто открыто говорит и пишет о реальной жизни, отдаленной от приторной картинки ТВ. Это некрасиво, это отвратно, это вызывающе и бесконечно грустно. На мир Бориса Рыжего не хочется ориентироваться. Им невозможно вдохновиться.
Все хотят верить в завтра. В последнем десятилетии двадцатого века это, пожалуй, было той труднодоступной роскошью, что помогала не отчаиваться. Когда вся Россия оказалась брошенной и разорванной, дети семидесятых-восьмидесятых потеряли свою идеологию, а туман неизвестности всё глубже погружал людей в себя или в первобытность борьбы за выживание. Некогда святое стало бессмысленным и резко ненужным. Это время вырастило и Бориса Рыжего.
Поэты, как правило, чувствительные люди. Жена Бориса, Ирина, предположила в документальном фильме о свердловском поэте, что Боря повесился из-за чувствительности: представьте, что испытывали люди в конце восьмидесятых – начале девяностых, а теперь умножьте на десять. Туда же алкоголь, сильнейший депрессант, смерти друзей, гнетущая нищета и атмосфера абсолютного развала. Даже маленький сын и любящая жена не смогли уберечь.
Я читаю стихи Рыжего, и узнаю Россию вчера, сегодня и завтра. Вспоминаются слова Салтыкова-Щедрина: «Если я усну, а проснусь через сто лет, и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу, не задумываясь: пьют и воруют». «Любят и умирают» – добавил бы Борис.
Борис Рыжий вырос в интеллигентной семье: отец – профессор и доктор наук, мать – врач. По вечерам они читали стихи и вели интеллектуальные беседы. В 1980 Рыжие переехали в Свердловск в район промышленной зоны. Мальчик чувствовал себя чужим, но при этом бесконечно любил всё и всех вокруг.
В подростковом возрасте Борис стал чемпионом Свердловска по боксу среди юношей, в то же время он начал писать.
… А я из всех удач и бед
за то тебя любил,
что полюбил в пятнадцать лет,
и невзначай отбил
комсорга школы, блин.
Я, представляющий шпану
спортсмен-полудебил.
Зачем тогда он не припёр
меня к стене, мой свет?
Он точно знал, что я боксёр.
А я поэт, поэт.
Приставка «полу» — красная нить всей жизни и творчества Бориса. Он чувствовал себя чужим во дворе из-за нетипичной семьи для того района, чужим в новой стране, чужим в новом городе (в стихах новый Екатеринбург остался Свердловском), даже в семье он был чужим (при этом испытывая бесконечную вину за себя).
***
Погадай мне, цыганка, на медный грош,
растолкуй, отчего умру.
Отвечает цыганка, мол, ты умрёшь,
не живут такие в миру.
Станет сын чужим и чужой жена,
отвернутся друзья-враги.
Что убьёт тебя, молодой? Вина.
Но вину свою береги.
Перед кем вина? Перед тем, что жив.
И смеётся, глядит в глаза.
И звучит с базара блатной мотив,
проясняются небеса.
***
Ничего не надо, даже счастья
быть любимым, не
надо даже тёплого участья,
яблони в окне.
Ни печали женской, ни печали,
горечи, стыда.
Рожей — в грязь, и чтоб не поднимали
больше никогда.
Не вели бухого до кровати.
Вот моя строка:
без меня отчаливайте, хватит
— небо, облака!
Жалуйтесь, читайте и жалейте,
греясь у огня,
вслух читайте, смейтесь, слёзы лейте.
Только без меня.
Ничего действительно не надо,
что ни назови:
ни чужого яблоневого сада,
ни чужой любви,
что тебя поддерживает нежно,
уронить боясь.
Лучше страшно, лучше безнадежно,
лучше рылом в грязь.
Лирический герой поэта – чужой человек, испытывающий вину за свое существование. Для него нет места ни на небе, ни на Земле. А место, где он заслуживает любовь – невозвратимое прошлое с красными галстуками, белыми бантами и громкими трубами. Советский сказочный Свердловск. Музыка, волшебные парковые аллеи, где живет бесконечная любовь (и неважно к кому).
Я пройду, как по Дублину Джойс,
сквозь косые дожди проливные
приблатненного города, сквозь
все его тараканьи пивные.
Чего было, того уже нет,
и поэтому очень печально —
написал бы наивный поэт,
у меня получилось случайно.
Подвозили и наркотик к пяти,
а потом до утра танцевали,
и кенту с портаком “ЛЕБЕДИ”
неотложку в ночи вызывали.
А теперь кто дантист, кто говно
и владелец нескромного клуба.
Идиоты. А мне всё равно.
Обнимаю, целую вас в губы.
Да иду, как по Дублину Джойс,
Дым табачный вдыхая до боли.
Here I am not loved for my voice,
I am loved for my existence only.
Свердловск остался сказочным Свердловском, но лирический Борис стал взрослым. Завод, алкоголь, наркотики, драки, заброшенные советские островки, парки, музыка и любовь – всё это Вселенная Бориса Рыжего. Однако Борис никогда не осуждал жителей своего волшебно-реального города. Он искренне любил и сострадал всем. Урки, наркоманы, бандиты, простые рабочие, уличные музыканты и менты. Любимые женщины, одноклассницы, друзья, поэты и сын. Все они испытывают чувства, и все они брошены судьбой, страной и близкими.
Сегодня о бедности не принято говорить, никто не хочет брать ответственность за брошенных людей. Их одиночество еще больше усугубляется наложенной красивой романтичной картинкой в СМИ и в художественном мире. Вместо того, чтобы помогать им, их обесценивают, осуждают и топчут. Ответственности за лишних людей никто не хочет нести, будто они появились сами по себе, а не рождены временем и политикой. У Бориса Рыжего эти люди – живые и настоящие, заслуживающие неба и ангела, взаимной любви и свободы. Они есть! А, по моему мнению, признание – первый шаг к решению любой проблемы, хотя называть людей проблемой – неправильно. Признание – первый шаг к спасению.
Подробно познакомиться с творчеством и биографией Бориса Борисовича Рыжего, посмотреть фото и найти ссылку на документальный фильм о поэте можно на сайте: https://borisryzhy.ru
Сегодня Рыжего поют, читают, играют, запрещают. От этого он всё больше созвучен со временем. Его сказочный Свердловск – безвременный островок любви и печали. Чтобы попасть в него: загляните в сердце и отбросьте всё временное.
В Екатеринбурге и соседних городах Бориса Рыжего хорошо помнят. Часто организуют поэтические вечера в Его честь, проводят экскурсии. В Москве, в Мастерской Петра Фоменко, регулярно показывают спектакль “Рыжий” (билеты разлетаются довольно быстро).
А ещё один из самых ожидаемых фильмов 2024 года – «Рыжий» – не пропустили в прокат. Его показали один раз в “Художественном” (Санкт-Петербург) 3 сентября. На экранах фильм должен был появиться 12 сентября. Должен, но не смог. Как и Борис.
Приобретут всеевропейский лоск
слова трансазиатского поэта,
я позабуду сказочный Свердловск
и школьный двор в районе Вторчермета.
Но где бы мне ни выпало остыть,
в Париже знойном, Лондоне промозглом,
мой жалкий прах советую зарыть
на безымянном кладбище свердловском.
Не в плане не лишенной красоты,
но вычурной и артистичной позы,
а потому что там мои кенты,
их профили на мраморе и розы.
На купоросных голубых снегах,
закончившие ШРМ на тройки,
они запнулись с медью в черепах
как первые солдаты перестройки.
Пусть Вторчермет гудит своей трубой.
Пластполимер пускай свистит протяжно.
И женщина, что не была со мной,
альбом откроет и закурит важно.
Она откроет голубой альбом,
где лица наши будущим согреты,
где живы мы, в альбоме голубом,
земная шваль: бандиты и поэты.
