В Тегеране много машин. Движение очень плотное, но именно это даёт пассажиру возможность рассмотреть город во всех деталях, проникнуть в него поглубже. Наш водитель Мухаммад за рулём уже почти двадцать лет. Чаще всего он занимается перевозками грузов по всему миру, а в туристический сезон водит автобусы по Исламской Республике Иран, которая неизбежно ассоциируется с завораживающим словом Персия.
Местный сопровождающий гид утомился от бесконечных вопросов русской группы и отдыхает в самом конце автобуса, поэтому штурманское место занимаю я, чтобы чуть-чуть побеседовать с водителем, пока мы стоим в пробке. Благо, что уровень английского у меня и у Мухаммада примерно одинаков. И вот, на смеси московского с исфаханским мы ведём беседу обо всём: о странах, в которых мы побывали, и о людях, которые нам запомнились.
— Чемодан у меня не очень большой. Зачем мне большой чемодан в путешествии?
— А ты знаешь, что чемодан по-русски – это наше, персидское слово?
Найти более благодарного собеседника по этой теме, чем я, в тот день в автобусе было бы трудно! Моментально слова с окончанием на «-ан» всплыли в моей голове все вместе, как спелый арбуз в воде: караван, диван, Рамадан… А мой собеседник с ласковой улыбкой объясняет, что сочетание звуков «dân» означает «место, где что-то хранится», а «jâme» – это одежда. Здесь по созвучию я моментально вспоминаю про пижаму и оказываюсь прав, что и это слово тоже пришло в другие языки именно из персидского.
جامهدان (jâmedân) = جامه (jâme) «одежда» + دان (dân) «хранилище»
Конечно, фарси и вся арабская письменность серьёзно отличается от языка русского. Мои собственные попытки учить одновременно и звучание, и написание букв арабского алфавита обернулись изучением двух систем параллельно: отдельно графики и отдельно фонетики. Однако, если обращать внимание лишь на звучание слов, то найти ассоциации и связи достаточно просто.
— А ещё? – продолжаю я спрашивать Мухаммада и одновременно пытаюсь отфильтровать в собственной голове весь русский лексикон от слов с латинскими и греческими корнями.
— Ещё инжир. Знаешь? Вкусный! Только много нельзя.
Удивительно всё же устроен и мир, и мозг человека. Мы пытаемся общаться на английском языке, и для каждого из нас этот язык не родной, а слова на персидском и русском вдруг оказываются куда более понятны, чем «фига» от латинского корня. А маленькие дополнительные подсказки о том, что себя желательно ограничить в употреблении чего-то очень вкусного, позволяют быстрее разгадать загадку.
انجیر «анджир», инжир, фига, смоква, смоковница
В этом момент я уже не выдерживаю и достаю телефон, чтобы найти ещё слова, которые в русский язык пришли из персидского. Кстати, в Иране отлично работает Интернет, что не может не радовать. В результате мы с Мухаммадом обмениваемся словами, которые я называю на русском, а он отвечает, как они звучат в оригинале на персидском языке. Диван так и есть – diwan. Нефть на фарси звучит как naft. А ещё кафтан, арбуз, шаль, аршин, сарафан, амбар, шатёр, шахматы и множество других слов, включая даже обезьяну, пришли в русский из Персии!
Интересно, что за время разговора мы не смогли найти ни одного слова, которое звучало бы похоже на русском и персидском языке и обозначало действие, а значит – было глаголом. Наверное, можно из этого сделать аккуратный вывод, что в основном из персидского к нам приходили именно предметы и понятия, обозначаемые именами существительными.
И обезьяна, и арбуз в русском языке имеют персидские корни
После нашей с Мухаммадом почти часовой шумной игры в слова просыпается местный сопровождающий гид и подтверждает, что многолетнее соседство стран и взаимная торговля обогащали русский язык словами из персидского, обозначающими одежду и предметы быта, названия строений и различных плодов. А я окончательно понимаю, что действительно пора разобраться в арабской письменности, если даже с водителем в Иране у нас столько общего.
