Красный цвет. Дым. Много дыма. Звукопоглощающие панели, как шипы, выступают из стен. На полу стоит синтезатор, ударные и гитары. Из темноты появляются музыканты. Грим в стиле группы «Kiss», костюмы – что-то среднее между советской формой и стилем диско. Красное и золотое, металлические шипы и блестки. Парни с ирокезами, девушка с прической Эллочки-людоедки. Последним входит юноша в стерильно белой гимнастерке и брюках-галифе. Белое пятно на красном фоне. Каждый занимает свое место у инструментов. Раз, два, три – начали.
Часть 1. “Сад расходящихся Петек”
Роман “Чапаев и пустота” Виктор Пелевин написал в середине 90-х и охарактеризовал его как “первое произведение в мировой литературе, действие которого происходит в пустоте”. Пересказывать Пелевина – это задача неблагодарная. Роман о поэте Петре Пустоте и его взаимоотношениях с Василием Чапаевым разворачивается в двух временных промежутках – в 1918 и 1990 годах – в период гражданской войны и в современной России. И сам Петр не может понять, где мир реален, а где является лишь плодом его воображения. Но это все в книге. То, что сделал Максим Диденко в театре Практика, – его вольная интерпретация романа. Для него текст Пушкина, Достоевского или Бабеля – это всего лишь основа для дальнейшей фантазии на тему. Спектакль поделен на три самостоятельные части. Текста Пелевина там мало. Первая часть – это самостоятельный концерт-манифест. Подвал театра Практики органично подошел для музыки, сочиненной Иваном Кушниром, которая напоминает творчество рок-групп начала девяностых. Вторая часть превращается в мир галлюцинаций, а третья поставлена, как пластический номер.
Желтый цвет. Красные панели сменились на желтые. Три белых пенька и костер из светодиодных ламп. Три персонажа, одетые в белые олимпийки и юбки, переступают с пенька на пенек, следуя за индийским божеством.
Часть 2. “Черный бублик”
Максим Диденко не первый раз работает с Мастерской Дмитрия Брусникина. До этого они встречались при работе над “Конармией” Бабеля, которая идет в Центре имени Вс. Мейерхольда. “Брусникинцы”, как все их зовут, – это вчерашние выпускники школы-студии МХАТ. Спектакли с их участием еще во время учебы стали появляться на разных театральных площадках Москвы. Сейчас они прочно закрепились в театре Практика, став его постоянными резидентами.
Петра Пустоту играет Василий Буткевич, молодой и харизматичный. Он исполняет больше половины вокальных партий в первой части. Он – и «грибочек» из второй, и «пловец» из третьей части, ушедший в одиночное плавание и выбравшийся из мира галлюцинаций. Яна Гладких, единственная девушка во всем спектакле, завораживает своим голосом. Петр Скворцов, известный по работе с Кириллом Серебренниковым в фильме «Ученик», демонстрирует трансгрессивный переход. Сложно выделить кого-то одного. Главной особенностью «брусникинцев» является работа коллектива как единого организма.
Голубой цвет. Стерильно голубой, как в бассейне. Это и есть бассейн с прозрачными пластиковыми шариками, похожими на мыльные пузыри. Герои в полосатых купальных ретро-костюмах и голубых шапочках бегают и прыгают, показывая пластический этюд под мотив: «Оммм, да во сне привиделось. Ом-омм-омм, да, да-да во-во сне, сне..», который, как мантру, повторяет индийское божество, уводя всех за собой в пластиковое море.
Часть 3. “Условная Река Абсолютной Любви”
«Чапаев и пустота» стилистически напоминает советскую фантастику – что-то от образов из фильма «Отроки во вселенной» или «Алисы из будущего». Среда, созданная Галей Солодовниковой, настолько «космическая», что появляется ощущение существования где-то в другом измерении или далеком будущем.
Трехактная постановка Максима Диденко стала настолько востребованной, что зал Практики до сих пор не может вместить в себя всех желающих. Весь спектакль – это поиск ответа на вопросы, где реальность, а где лишь игры нашего подсознания. Текст у Максима Диденко – не сама цель, он воздействует на нас визуально и существует где-то в параллельном мире, как и сам Пустота. И где сон, а где нет – нам предстоит решить самостоятельно, ведь подсказок оставляют предостаточно.
