“Если хочешь говорить и писать без ошибок, читай книги”, – говорили всем в школе. Но не уточняли, что для этого подойдет явно не каждое произведение. Так что же читать, если классика давно изучена, а сердце требует книг, написанных таким прекрасным языком, что хочется подчеркивать и запоминать каждую строчку?
“Авиатор” Евгений Водолазкин. Редакция Елены Шубиной, 2016
Не часто, но бывает так, что я начинаю рекомендовать книгу знакомым, еще даже не дочитав её. Именно так и случилось с “Авиатором”. Конечно, Водолазкин – автор проверенный, и еще до выхода новой книги все литературное сообщество не сомневалось: она, как и другие его работы, соберёт половину литературных премий за этот год.
Завязка попахивает мексиканским сериалом: молодой мужчина просыпается в больнице и не помнит ни своего имени, ни обстоятельств жизни. Ничего. Белый лист. Но с каждым днем воспоминания появляются одно за другим. Живые, объемные, яркие воспоминания человека, родившегося в самом начале ХХ века. “Но позвольте, на дворе 21-й, как такое возможно?”, – думаете вы, а Водолазкин продолжает постепенно разворачивать свое повествование.
Водолазкин – филолог и литературовед. Поэтому неудивительно ожидать от этого автора виртуозного владения словом. Но в данном случае он выступил еще и как талантливый стилист, который легко жонглирует языком людей разных эпох и социальных статусов. Речь главного героя – это отдельный алмаз внутри романа. Она наполнена искренним, немного наивным непониманием современного уклада жизни и острыми шпильками в адрес современности. Легкий снобизм выражен так культурно и очаровательно, что на него не получается даже обидеться современным людям. Но при этом у него речь человека, который пережил половину катаклизмов ХХ века, видел войны, революции, сталинские репрессии и все те ужасы, которые и не снились в наше относительно благополучное время. Осмыслить все это, найти красоту в каждом мгновении, запомнить и донести до потомков, – об этом “Авиатор”, непростой и многослойный, как торт Наполеон.
“Ложится мгла на старые ступени…” Александр Чудаков. Время, 2015
Представляете, что творится в голове у мальчика, который с детства растет в деревенском доме, где скребут полы и держат корову, который бегает гулять босиком с апреля по октябрь, ест акацию и глину и вообще выглядит, как типичный деревенский пацанёнок? Но при этом его воспитывает бабка-дворянка, которая до самой смерти пользуется за обедом десятками приборов и говорит по-французски; дед из древней поповской семьи, сильный и отважный, как русский богатырь, патологически честный и прямой. Из-за того, что городок, в котором живет Антон, почти полностью состоит из политических ссыльных, математику у Антона преподает доцент Ленинградского университета, а литературу – доцент из Куйбышева. Книга наполнена историями многочисленных тетей, дядей, племянников и племянниц, троюродных братьев и сестер Антона, – у каждого из них своя непростая судьба, каждый как-то жил и выживал после революции, в войну, во время сталинских репрессий. Вокруг мальчика – огромный говорливый мир, и он воспринимает всю речь вокруг себя с живостью и свежестью, какие присущи только детям. Слова для него – как новые игрушки, он замечает их, подолгу рассматривает, медленно пробует, раздумывая, на какую бы полку положить ту или иную фразу.
На страницах книги живет невероятно точно переданная речь бывших дворян, интеллигентов, простых деревенских тружеников, детей, стариков, – все эти слова льются потоком со страниц, и хочется подчеркивать и запоминать каждую фразу. “Ложится мгла на старые ступени” – одна из тех книг, которой наслаждаешься каждую минуту, и хочется, чтобы она не заканчивалась, а люди все шли и шли перед мысленным взором рассказчика и читателя вместе с ним.
“Гель-Грин, центр земли” Никки Каллен. Комильфо, 2010
Всегда приятно находить авторов, которых можно узнать по одному только стилю письма, по тому, как они строят фразы и какие используют эпитеты. Никки Каллен – как раз из таких. Ее (или его – под этим женским псевдонимом работает писатель Павел Гуров) книги нечасто встретишь на полках магазинов, скорее, за ними надо охотиться, но этот поиск будет вознагражден.
Во-первых, уже хотя бы тем, что вы встретитесь с крайне редким в наше время жанром – приключенческой литературой. Русских авторов приключений во все времена было раз-два, и обчелся, а в наши дни этот жанр совсем забыт. Непоколебимыми столпами стоят Фенимор Купер, Майн Рид и Жюль Верн, на заднем плане неуверенно маячат Каверин и Грин, но если вы захотите найти приключенческие истории о нашем времени, вам придется потратить немало усилий. Поэтому герои “Гэль-Грина” – яркие, умные, смелые, красивые – поражают своей свежестью и неординарностью.
Во-вторых, язык у Каллен такой, что не заметить его невозможно. Он практически становится еще одним героем книг. Когда открываешь эту книгу после любых других, кажется, что смотришь на яркого фламинго, стоящего на одной ноге среди серых уточек. Чего стоят только имена детей – Свет и Цвет!
Если, прочитав эти романы, вы настолько вдохновитесь нашим великим и могучим, что вам захочется еще и еще, не проходите мимо отличной книги кандидата филологических наук Ирины Левонтиной “О чем речь?” (Corpus, 2016). В ней она с любовью препарирует русский язык, выхватывая из нашей повседневной речи выражения типа “брендовый”, “вынос мозга“, “походу”, “бэд карма”. Переворачиваешь страницы и чувствуешь, как бьется сердце живого языка, как разговорные и интернетные выражения входят в нашу жизнь, и мы забываем, что еще пару лет назад не было тех слов и фраз, которые мы легко бросаем сегодня в разговоре. Левонтина рассказывает, как изменилось за последние 30 лет отношение общества к словам «практичный», «амбициозный» и «карьерист», почему выражение “мы стали более лучше одеваться” превратилось в мем, как слово “халатность” отсылает нас ко всем известному халату Обломова. И волей-неволей начинаешь прислушиваться к речи людей вокруг, задумываться над происхождением слов, обращать внимание на стиль и искать везде языковую игру.
